Serge Lutens La Dompteuse Encagée Парфюмерная вода

Когда-то Serge Lutens был действительно значимым брендом, одним из столпов сегмента художественной парфюмерии. Иногда даже новаторским, но чаще — просто крепко сложенным и стабильно качественным. В России он стал культовым, потому что здесь любят восточные сказки, а ориентальный стиль — то, в чём Лютанс особенно хорош. Казалось, вообще ничто не способно уничтожить или изменить его. Однако сегодня Serge Lutens далеко не так популярен, и легендарным его называют разве что те, кто помнит дни его блеска и славы, да и то всё больше из уважения. Новые ароматы с внушительным опозданием попадают на локальный рынок, о них мало кто говорит, почти никто не пишет — после нескольких неудач подряд все, похоже, убедились, что креативный директор и правда отошёл от дел. Как обстоят дела на самом деле, и кто занял кресло Сержа Лютанса — мне неизвестно, но если вы прочтёте обзор предыдущего аромата Fils de Joie, то увидите, что я начал говорить о возвращении марки хотя бы с точки зрения самой парфюмерии.

Складывается впечатление, что руководство бренда просто не знало, что с ним делать. Не по этой ли причине последовала череда странных тактических шагов: смена дизайна, розлив в стомиллилитровые флаконы, переносы некоторых реформулированных ароматов из коллекции в коллекцию и выпуск новых, но спорных? Serge Lutens погибал без своей главной движущей силы — креативного директора. Однако в последних двух релизах я вижу положительные изменения. Станут ли они хотя бы выходом на устойчивое и безмятежное плато — пока вопрос, но то, что происходит с брендом сейчас, не может не вселять надежду.

Новый аромат получил название «Укротительница в клетке». Но характер его таков, что он мог бы называться вообще как угодно. Истории Лютанса почти всегда начинаются и заканчиваются на уровне названия. И вместо того, чтобы хоть что-то объяснить, он уподобляется Мэрилину Мэнсону в его текстах песен, выдавая порцию невнятных загадок. При этом главная загадка в том, чтобы понять, о чём в ней вообще говорится. В трёх строках текста не объясняется ровным счётом ничего, и это оставляет неприятное послевкусие, потому что в суть сказанного невозможно проникнуть при всём желании, ведь сказанное — безумие:

«Я не могу отречься от этой холодной, напудренной девушки. Тем не менее, я чувствую надвигающуюся лавину снега, которую так боялся, потому что ожидал. После видимой белизны цветка приходит запредельная свежесть, но аромат франжипани смягчает удар. Нежный вкус миндаля, растекающийся по коже!».

Единственный проблеск смысла промелькнул в этой строке: «"La Dompteuse Encagée" напоминает нам об опасности общества, которое ждёт нашей малейшей ошибки». Но связывает ли он как-то лирического героя аромата и сам аромат? Почему укротительница и что она делает в клетке? Вошла ли туда, чтобы укрощать, или она в ней, потому что сама укрощена? И как всё это связано с нежной, ориентальной белоцветочной композицией?

Аромат начинается жасмином, словно парфюмер (вполне допускаю, что это Кристофер Шелдрейк) добавил в формулу натуральный абсолют жасмина самбак или создал его достоверную иллюзию, к которой постепенно добавляются лилейные и ландышевые оттенки, создавая контраст между ориентальной пряностью и животностью жасмина с его же нежной цветочностью. Этот лилейно-водяной аккорд в сочетании с жёлтым до рези в глазах иланг-илангом, вероятно, и создаёт тот самый оттенок франжипани, который вынесен брендом в качестве смыслового аккорда композиции. Но свежий цветок плюмерии имеет запах менее многогранный и гораздо менее яркий, чем показан в La Dompteuse Encagée. Прекрасно его сладковато-косметический аромат передан, например, в Beige de Chanel (концентрация туалетной воды меньше подходит в качестве примера, чем парфюмерная), который не имеет с новым ароматом от Serge Lutens вообще ничего общего. К жасмину, илангу и лилии добавили щедрую порцию апельсинового цвета, но иллюзию его натуральности никто создавать даже не думал — это вспомогательный аккорд, усиливающий весь аромат и развивающий его белоцветочную мощь.

Параллельно смысловому аккорду развивается другой, не менее важный для композиции — роза, которую таковой можно назвать лишь условно, поскольку акцент смещён на фруктово-ягодную часть запаха цветка. Она придаёт аромату жизни и какой-то полноты, а кисло-сладкий её характер вносит лёгкую съедобность. К тому же это не мимолётный эффект, а полноценная сюжетная линия, которая пусть и не придаёт произведению драматическую окраску (за это отвечает жасмин), но устанавливает ещё один контраст, окрашивая аромат в светло-лиловый цвет. К тому же табачная сухость дамасконов из розового аккорда, сплетающаяся с терпкостью метилантранилата из апельсинового цвета, несколько приземляет La Dompteuse Encagée, создаёт тени и глубину изображения, вернее, образа.

Прочитав описание от бренда, я обнаружил, что важный вклад в характер аромата должен вносить миндаль, но, к своему удивлению, я не нашёл даже намёка на него. Ни горечи, ни цианидной ядовитости вишнёвой косточки, ни сливочной бархатистости марципана я не смог почувствовать даже при желании. Немного косметического мускуса, возможно, усиливающего оттенок плюмерии, но и только лишь. Ближе к финалу аромат истончается и свежеет, его цветочно-тропическая сладость становится более выраженной и нежной.

La Dompteuse Encagée — красивый аромат, но исключительно вторичный. Тот же Fils de Joie кажется куда более интересным. Всё в нём на своих местах, но сегодня этого уже, наверное, недостаточно. Хочется удивления, коммуникации с автором, объяснений, почему именно так, а не иначе. Вместо этого — тишина и сплошные загадки. Никакой связи между названием и запахом я найти так и не смог, а сам по себе аромат оказался не способным рассказать историю. Стойкость и шлейф адекватны: целый день и на расстоянии вытянутой руки. К слову, от покупки уродливых стомиллилитровых флаконов можно отказаться — марка выпускает привычный нам объём 50 мл классической формы. Осталось дождаться, когда в Serge Lutens поймут, что пора бы начать выпускать завальцованные флаконы, чтобы из них не выпаривалось и без того недешевое содержимое.

Очень старалась хоть как-то не то чтобы полюбить, но хотя бы переварить этот аромат, притом что люблю в целом лютансовский подход к гурманике и цветам, но вот тут поломалось что-то. Здесь вот этот общий для дома густой сладкий ягодно-медово-розный аккорд заливает какой-то абстрактный экзотический цветок, да так, что склеивает лепестки; если и было у него собственное благоухание, то оно практически полностью погребено под вот этой патокой, но это полбеды, потому что ещё тут нюансом есть некая пронзительная, едва ли не лакокрасочная нота (не слишком похоже на цианидность миндаля, скорее, на лак для волос), и этого хватает, чтобы все окончательно отравить. Может, такова и была задумка, но носится это исключительно трудно. Кроме того, аромат практически не меняется во времени, так и сидит вот этим оглушающим паточным аккордом часов 6, а потом резко исчезает. Мне кажется, из последних запусков это неудача, особенно в сравнении с Fils de Joie.