Любовники не выжили, vivat Carine Roitfeld!

Эх, светские хроники, омут соблазнов! Так и маните хоть глазком подсмотреть в чужую жизнь, что там, что там у богатых, сильных, красивых мира сего? Человеческое любопытство - страшная сила, а если им дирижирует женское коварство и остроумие, то вдвойне. Из глубин подсознания поднимается неудержимое желание заглянуть в потемки чужих шкафов и обнаружить там парочку, а то и всех семерых очаровательных мужчин, по легенде бренда Carine Roitfeld, вдохновивших эту смелую и эпатажную женщину на создание серии духов 7 Lovers (2019). Вот она, сила маркетинга! Эту парфюмерную историю круто замесили на любопытстве, щедро сдобрили сексом, намеками и изрядной порцией дерзости.

Я давно хотела попробовать эти ароматы, и они добрались ко мне в рамках парфюмерного письма Полины Поплевиной. Жаль, что нельзя взять в руки один из гладких флаконов зеленого стекла и почувствовать его тяжесть, услышать, как перетекает внутри загадочная жидкость... Впрочем, о чем это я? Это все легенда линейки виновата, внушает фривольные мысли. И фото не отстают.

Легенда сразу показалась мне эдаким ящиком Пандоры, несущим в себе явный подвох. Поэтому, хоть и пыталась я ничего не ждать, не искать в ароматах портреты конкретных мужчин и настроение амурных приключений и заменить прямой посыл на нечто нейтральное, например, на истории о городах и их хуманизациях (Хуманизация - когда неживому объекту придают облик живого и стилизуют определенным образом, например, изображают Петербург в виде мрачного эстета). Не вышло, убедитесь сами...

Aurelien (Париж)
Душненький, белоцветочный. Открывается волной нероли. Горьковатый, тяжелый. Ассоциации с прибалтийским дезодорантом в пластмассовом ролике советских времен. К нероли присоединяется грязноватый индольный жасмин, их дуэт сменяет горькое цветочное мыло, позже – мужской шампунь. Вчерашний студент копается в папкиных одеколонах, ищет посолиднее, чтобы произвести впечатление на первом своем собеседовании. Как водится, вытягивает нечто странное и эпатажное. Если воздержится от соблазна попшикать на себя еще разок перед тем, как войти в кабинет, то все будет хорошо: развитие аромата вполне вяжется с вымытой до скрипа кожей, молодым задором и некоторым нахальством. Затем проявляется смешная пудра с оттенком специи гвоздики, с нотами чистоты она звучит особенно курьезно и придает аромату совсем несерьезное настроение. В базе остается гвоздичный картон.

George (Лондон)
Мужественный и более традиционный, начинается горькими цитрусами (бергамот, горький апельсин, может, даже юзу без характерной масляной ноты) в обрамлении глянцевых листьев. Строгий и сдержанный одеколон, серьезное, гладко выбритое лицо человека без возраста. С таким не забалуешь. Может, каким-то чудом именно этот немногословный англичанин ждет к себе на собеседование шебутного мальчика Орельена. Пожалуй, этот аромат у меня вполне вяжется с портретом города, откуда «любовник» родом. Пробирающий холод с Темзы, угрюмые нависшие тучи и вечно моросящее нечто. Обилие зелени и ухоженные палисадники в районах с дорогой недвижимостью, где джентльмен с удовольствием совершает пробежку по утрам и вечерам, вдыхая тонкий аромат цветов. В базе предсказуемо выглядывает нейтральный крем для бритья.

Kar-Wai (Гонконг)
Шафран, османтус, кожа, крепко заваренный чай и фоном – добрая порция бобрятины. Пряная, анималистичная экзотика. И почему мне мерещатся другие времена и пейзажи? Отнюдь не металл и стекло небоскребов деловых кварталов, в которых совершаются многомиллионные сделки и идут сражения не на жизнь, а на смерть за каждый юань. Вижу степняков-кочевников, подгоняющих мохноногих лошадок к далеким юртам. Красное солнце падает в рыжий закат, в юртах крутым кипятком заваривают чай и кидают в него соль и масло. Разгоряченных лошадей чистят скребками, похлопывают ласково по глянцевым бокам, шепчут в пропесоченные гривы заветные слова. Ветер кружит в танце травное дыхание степи, широкими мазками накладывает его на кожу упряжи, запах чайной заварки и темнеющую усмешку неба. Мужчина? Конкретного мужчину я здесь не вижу. Собирательный, мозаичный образ степняка из родовой памяти не умещается в деловой костюм, не скрыть его учеными степенями и европейским образованием, не замаскировать английским без акцента. База, впрочем, скатывается к плоской, посверливающей амбре.

Lawrence (Дубай)
Уд, горячий мускус, корица. Лоренс Аравийский плывет через пустыню на верблюде. Белые одежды, обжигающие специи, монотонная качка. Песок, барханы и плавящееся небо. А может, это просто стереотипное представление европейца о путешествии в арабские страны? Жар, специи, белая ткань, море песка, и лишь яркие глаза сверкают на задрапированном лице незнакомца. База на удивление тихая по сравнению с броским и явно восточным началом, какая-то невыразительно картонная. Аромат настроением напоминает Kar-Wai – пейзажная размеренная экзотика, на полном серьезе, именно с таким исследовательским настроем мы начинаем знакомство со всем новым и непривычным, и на выходе получаем собственные трактовки, довольно далекие от вдохновившего на подвиги оригинала.

Orson (Нью-Йорк)
Лакрично – алкогольный старт. Мистер, вы точно не из Скандинавии? Мне кажется, от вас пахнет лакричными пастилками или салмиаком и джин-тоником. А, нет, показалось. Это шуточки пряности гвоздики, и они непостижимым образом превращаются в облако зеленой мяты Wrigley's spearmint. Очень странное сочетание гвоздики и мяты на фоне табака. Наверно, как-то так пахнут незажженные гвоздичные сигареты, если вертеть рядом пластинку жвачки и думать, что нужнее именно сейчас.

Sebastian (Буэнос-Айрес)
Роза, соленые огурцы с укропом и снова пряность гвоздика. Я не была в Аргентине, но что-то мне подсказывает, что русским народным бодрящим антипохмельным рассолом там вряд ли пахнет. Впрочем, рассольная завеса быстро рассеивается, и за ней обнаруживается сладковатое дерево, гладкое и чуть кремовое. В сочетании с тенью огурцов оно звучит более чем странно, плюс, дерево, похоже, тщательно натерли немецкой полиролью с запахом воска. «Все чудесатее и чудесатее», как говорила Алиса в известном мультике. Похоже, пресловутый Себастьян учился по обмену в России, там же научился бодро хрустеть огурчиком, заливать поутру рассолом последствия сердечной тоски и работать с деревом.

Vladimir (Петербург)
Старт – раннее утро в лиственичной аллее. Мягкие иголочки светятся в лучах утреннего солнца. Ветер приносит йодистое дыхание моря. Большую воду не видно, но ощущается, что она рядом, дышит и ждет, зовет выйти на берег и полюбоваться волнами. Логично предположить, что загадочный Владимир – моряк, и дальше появится трубочный табак и машинное масло, но вместо этого нос щекочут белый перец и чуть металлический шафран, и вот море осталось далеко позади. Равнина, поле, сухие травы колышутся на ветру. Травы и специи, ветер, объединяющий север и юг необъятной страны. Редкий жанр – «сочинение по географии».

Резюме. Обе идеи по поиску ассоциаций, что с людьми, что с городами торжественно провалились. Более-менее четко портрет человека я увидела только в аромате George, впрочем, и Лондон там тоже вполне узнаваемый. Ориентальные показались скорее попыткой европейца рассказать о Востоке, чем взглядом изнутри. Я не фанат специи гвоздики, но в этой серии она вдруг выскакивала в самых неожиданных ракурсах и компаниях, любви к ней эти нежданчики не прибавили. Признаться, я ждала большего и надеялась написать мозаику из историй любви, но что вышло, то вышло. Носить вряд ли бы что-то смогла, на мой вкус, такой унисекс для очень эпатажных дам с сильным характером, не для впечатлительных рябчиков вроде меня.

Однако, знакомство с этими ароматами, несомненно, интересный опыт. Если и вы хотите попробовать себя в роли детектива и поискать в ароматах 7 Lovers от Carine Roitfeld живых людей, истории любви или ожившие города, это будет интересный квест, обещаю!