Amouage Interlude Black Iris. Бремя наследия.

В мире парфюмерии есть ароматы, обреченные на эпитет «великий». Они входят в историю не столько благодаря безупречной гармонии, сколько благодаря своему нраву, своему объему, своей бескомпромиссной громогласности. Оригинальный Interlude от Amouage именно таков. Это парфюмерная «Война и мир», опера Вагнера, симфония Малера - монументальное, сложное и для многих неусвояемое полотно, где дым сражений смешан с ладаном соборов, а пряности Востока - с горечью оливковых листьев.

Появление Interlude Black Iris было встречено мной с тем же трепетом, с каким встречают сиквел культового романа. Авторы, словно уважаемые, но уставшие от своего же гигантизма писатели, предложили «редакцию для широкого круга читателей». Заявка соблазнительна: оставить эпический размах, но приглушить громовые раскаты, добавив в палитру нежный, утонченный аккорд фантазийного черного ириса. Звучит как попытка скрестить слона с бабочкой. И что же мы получаем в итоге?

Первое впечатление - это, безусловно, глубокий реверанс в сторону оригинала. Тот самый фирменный хаос Interlude: дым, смола, нечто горько-зеленое и минеральное. Это мощно, это впечатляет, это напоминает о том, что ты имеешь дело с потомком королевской крови. Но очень скоро, буквально через несколько минут, на сцену робко выходит тот самый декларируемый герой - ирис. И здесь начинается область скептических размышлений.

Ирис - материал капризный, дорогой, по своей природе холодный, пудровый, уходящий корнями в эстетику мимолетных впечатлений и кожаных перчаток. Он аристократ из старого европейского романа. Можно ли его сделать «черным»? Да, конечно, нагрузив корнями, дубом и смолами. Но в Black Iris происходит не столько окрашивание, сколько попытка примирения непримиримого. Ирис здесь не становится мрачным и готичным, он, скорее, выполняет роль вежливого дипломата при дворе варвара-императора.

И вот этот дипломат, в своем изящном камзоле, пытается уговорить кентавра танцевать менуэт. Получается странно. Эпическая основа Interlude не желает уступать, она лишь слегка стесняется, прикрывая свою мощь шелковым шлейфом ирисовой пудры. Возникает ощущение шизофрении: нос улавливает два независимых нарратива. Первый - это все тот же рассказ о пустыне, кострах и древних ритуалах. Второй - изящная новелла о заброшенном бальном зале. Они накладываются друг на друга, но не сплетаются в единый сюжет.

Кому адресован этот гибрид? Искушенный поклонник оригинала, вероятно, пожмет плечами, посчитав компромисс излишним, почти предательским. Тот, кого пугал размах первоисточника, возможно, вздохнет с облегчением, но вряд ли поймет, зачем вообще нужно было брать за основу столь агрессивный паттерн. Получается аромат-компромисс, а компромисс, как известно, редко рождает гениальность. Он рождает удобство.

И здесь мы подходим к главному пункту скепсиса: не является ли Interlude Black Iris прекрасной, но бездушной машиной? Безупречно сконструированной, мастерски исполненной, сделанной из материалов высочайшего качества, но лишенной того самого сумасшедшего духа, который делал оригинал шедевром вопреки всему? Это как экранизация сложной книги, где все прилично, красиво, дорого, но куда-то испарилась та самая безумная, неудобная, живая искра.

В конечном счете, для меня Interlude Black Iris - это роскошный памятник самому себе. Он пахнет дорого, очень дорого. Он демонстрирует высочайший уровень парфюмерного ремесла. Носить его - значит заявлять о своем тонком вкусе и понимании контекста. Но в этой безупречности кроется и его слабость. Он слишком осознан, слишком выверен, слишком стремится понравиться, не вызывая при этом настоящего смятения чувств.

Это вообще не провал (тем более, что аромат нашел множество поклонников). Это блестяще выполненное упражнение в стиле. Но, как и многие упражнения, оно оставляет после себя чувство легкой неудовлетворенности. Словно тебе подарили великолепную, инкрустированную драгоценностями раму, а шедевр, который должен был быть внутри, так и не написали, ограничившись умелой, но холодной копией.